Неточные совпадения
Последняя смелость и решительность оставили меня в то время, когда Карл Иваныч и Володя подносили свои подарки, и застенчивость моя дошла до последних пределов: я чувствовал, как кровь от сердца беспрестанно приливала мне в голову, как одна краска на лице сменялась другою и как на лбу и на носу выступали
крупные капли пота. Уши горели, по всему телу я чувствовал
дрожь и испарину, переминался с ноги на ногу и не трогался с места.
Самгин вздрогнул, — между сосен стоял очень высокий, широкоплечий парень без шапки, с длинными волосами дьякона, — его круглое безбородое лицо Самгин видел ночью. Теперь это лицо широко улыбалось, добродушно блестели красивые, темные глаза, вздрагивали ноздри
крупного носа,
дрожали пухлые губы: сейчас вот засмеется.
Он ломал хлеб и, бросая
крупные куски за перила толстозобым, сизым голубям, смотрел, как жадно они расклевывают корку, вырывая ее друг у друга. Костлявое лицо его искажала нервная
дрожь.
Но продолжать не мог. Белое лицо его как-то жалко
дрогнуло, глаза затуманились, и по щекам потекли
крупные слезы.
Голос сокольника
дрожал, и
крупные слезы катились из глаз его.
А через два дня он, поддерживаемый ею и Тиуновым, уже шёл по улицам города за гробом Хряпова. Город был окутан влажным облаком осеннего тумана, на кончиках голых ветвей деревьев росли,
дрожали и тяжело падали на потную землю
крупные капли воды. Платье покрывалось сыростью, точно капельками ртути. Похороны были немноголюдны, всего человек десять шагало за гробом шутливого ростовщика, которому при жизни его со страхом кланялся весь город. Гроб — тяжёлую дубовую колоду — несли наёмные люди.
— Хочу! — сказал решительно Юрий, и отец Еремей, сняв с руки Анастасьи два золотых перстня, начал обряд венчанья. Юрий отвечал твердым голосом на вопросы священника, но смертная бледность покрывала лицо его;
крупные слезы сверкали сквозь длинных ресниц потупленных глаз Анастасии; голос
дрожал, но живой румянец пылал на щеках ее и горячая рука трепетала в ледяной и, как мрамор, бесчувственной руке Милославского.
И
дрожит и пестреет окно…
Чу! как
крупные градины скачут!
Милый друг, поняла ты давно —
Здесь одни только камни не плачут… //……………………….
Резкий, дребезжащий крик Маякина вызвал оглушительный, восторженный рев купечества. Все эти
крупные мясистые тела, возбужденные вином и речью старика, задвигались и выпустили из грудей такой дружный, массивный крик, что, казалось, все вокруг
дрогнуло и затряслось.
Евсеич поспешил мне на помощь и ухватился за мое удилище; но я, помня его недавние слова, беспрестанно повторял, чтоб он тащил потише; наконец, благодаря новой крепкой лесе и не очень гнуткому удилищу, которого я не выпускал из рук, выволокли мы на берег кое-как общими силами самого
крупного язя, на которого Евсеич упал всем телом, восклицая: «Вот он, соколик! теперь не уйдет!» Я
дрожал от радости, как в лихорадке, что, впрочем, и потом случалось со мной, когда я выуживал большую рыбу; долго я не мог успокоиться, беспрестанно бегал посмотреть на язя, который лежал в траве на берегу, в безопасном месте.
Нам негде было укрыться. Вот стало темно, и шелест травы зазвучал громче, испуганно. Грянул гром — и тучи
дрогнули, охваченные синим огнём.
Крупный дождь полился ручьями, и один за другим удары грома начали непрерывно рокотать в пустынной степи. Трава, сгибаемая ударами ветра и дождя, ложилась на землю. Всё
дрожало, волновалось.
Губы у него
дрожали, из бесцветных глаз катились какие-то масляные слезы, странно
крупные.
Вокруг монахини чёрной толпой — словно гора рассыпалась и обломками во храме легла. Монастырь богатый, сестёр много, и всё грузные такие, лица толстые, мягкие, белые, как из теста слеплены. Поп служит истово, а сокращённо, и тоже хорошо кормлен,
крупный, басистый. Клирошанки на подбор — красавицы, поют дивно. Свечи плачут белыми слезами,
дрожат их огни, жалеючи людей.
Упираясь руками в кровать, Бурмистров сидел и молчал. Дворник подвинулся к нему, взял со стола свечу, осветил лицо, увидал на лбу его
крупные капли пота, остановившиеся глаза и нижнюю челюсть, дрожавшую мелкою
дрожью.
Тонким, печальным свистом перекликались кулички. Изредка в воде тяжело бултыхалась
крупная рыба. Мошкара
дрожала над водой прозрачным, тонким столбом.
Туман встаёт на дне стремнин,
Среди полуночной прохлады
Сильнее пахнет дикий тмин,
Гремят слышнее водопады.
Как ослепительна луна!
Как гор очерчены вершины!
В сребристом сумраке видна
Внизу Байдарская долина.
Над нами светят небеса,
Чернеет бездна перед нами,
Дрожит блестящая роса
На листьях
крупными слезами…
На их тонких острых иглах, как жемчужины,
дрожат крупные дождевые слезы; их изумрудная хвоя всегда пышна и свежа.
Я
дрожал крупною, частою
дрожью. Мне досадно было на эту
дрожь, но подавить ее я не мог. И сам не знал, от волнения ли она, или от холода; я был в одной рубашке, без пиджака и жилета.
Старушка вся
дрожала от страха за свою питомицу и
крупные слезы текли по её морщинистым щекам. Леночка была любимицей няни.
Саша глядит на ее вздрагивающие плечи, на
крупные слезы, которые текут по ее щекам, слышит сзади себя глухие, нервные голоса утомленных, измученных людей и пожимает плечами. Он никак не ожидал, чтобы его аристократическая родня подняла бурю из-за каких-нибудь тысячи пятисот рублей! Непонятны ему ни слезы, ни
дрожь голосов.
Я
дрожал крупною, частою
дрожью. Мне досадно было на эту
дрожь, но подавить ее я не мог. И я сам не знал, от волнения ли она или от холода: я был в одной рубашке, без пиджака и жилета.
Брюнетка оглядела комнату, покосилась на мужчину и девочку и, пожав плечами, пересела к окну. Темные окна
дрожали от сырого западного ветра.
Крупные хлопья снега, сверкая белизной, ложились на стекла, но тотчас же исчезали, уносимые ветром. Дикая музыка становилась всё сильнее…
Старик молчал и
крупные слезы струились по его щекам. Самое воспоминание о застенке, в котором он уже побывал в молодые годы, производило на него панический страх, не прошедший в десятки лет. Страх этот снова охватил его внутреннею
дрожью и невольно вызвал на глаза слезы, как бы от пережитых вновь мук. А между тем, он понимал, что угроза Кузьмы, которому он сам выложил всю свою жизнь, может быть осуществлена, и «застенок» является уже не далеким прошедшим, а близким будущим.
Голос старика Дерфельдена
дрогнул, и две
крупные слезы скатились по его щекам.
Глаша села к столу, и через минуту ее китайские глазки наполнились
крупными слезами, которые несколько секунд
дрожали на ресницах и потом быстро бежали ручейками по щекам к нежному, тоненькому подбородку.
Девушка ответила что-то, но так тихо, что он не расслыхал. Сел возле на кровать, наклонил стриженую
крупную голову и положил руку на плечи — и безумным трепетом ответила рука на
дрожь этих жалких, голых женских плеч.